2008 год — год 100-летия со дня смерти Н. А. Римского-Корсакова, имя которого носит Санкт-Петербургская консерватория. Н. А. Римский-Корсаков, член содружества «Могучая кучка», является важнейшей фигурой русской музыки. Он — автор многих произведений, в числе которых оперы «Снегурочка», «Садко», «Царская невеста», «Золотой петушок», симфонические полотна «Шехеразада», «Антар», хоровые и камерно-вокальные сочинения. Оставаясь во всех произведениях истинно русским композитором, Римский-Корсаков сумел и в своих учениках — А. К. Лядове, А. К. Глазунове, И. Ф. Стравинском и многих других — воспитать стремление к сохранению национальных традиций, усилению значимости русской культуры, введению ее творений в число высших достижений европейского музыкального искусства. Профессиональный долг, преданность своему делу и памяти друзей обусловили обращение Римского-Корсакова к оставшимся незавершенными сочинениям М. П. Мусоргского и А. П. Бородина, которые стали доступны слушателям во многом благодаря титанической работе по их редактированию, предпринятой Римским-Корсаковым. Огромное значение для музыкальной педагогики имела педагогическая деятельность композитора в Санкт-Петербургской консерватории, профессором которой он оставался на протяжении более тридцати лет.

Начиная с Русских концертов на Всемирной выставке в Париже (1889) Н. А. Римский-Корсаков получил известность за рубежом. В его редакции «Борис Годунов» Мусоргского ставился в «Русских сезонах», как и «Золотой петушок», который привлек внимание С. П. Дягилева и А. Н. Бенуа. Наследие композитора стало предметом исследования не только отечественных, но и многих зарубежных ученых во всем мире: во Франции (М. Кальвокоресси), в Великобритании (Р. Ньюмарч), в США (Р. Тарускин). Сочинения Н. А. Римского-Корсакова занимают устойчивое место в репертуаре многих творческих коллективов России и всего мира.

В Петербурге прошли детские годы Рахманинова, состоялись премьерные исполнения многих его сочинений, выступления в качестве пианиста и дирижера, благотворительная и общественная деятельность. В северной столице жили родные и друзья, у которых Рахманинов останавливался во время своих многочисленных приездов. Композитору, несколько суровому и сдержанному с посторонними, каким он предстает в воспоминаниях современников, даже внешне Петербург соответствовал своей официальной классикой и строгостью линий. И в то же время взаимоотношения Рахманинова с великим городом были далеко не безоблачны.

Первая встреча девятилетнего Сережи с Петербургом относится к 1882 году. Три года обучения в консерватории не принесли ожидаемых результатов: отлынивание от занятий и хроническая неуспеваемость неизбежно вели к отчислению (через несколько лет Рахманинов окончит с Большой золотой медалью Московскую консерваторию). Второй, искренне позабавивший Рахманинова «учебный контакт» с Петербургской консерваторией, состоится много времени спустя: уже известный композитор напишет аккомпанемент к заданной теме для своей племянницы — студентки консерватории Зои Прибытковой, а профессор Витоль, не зная, кто на самом деле является автором, поставит работе «тройку».

Одно из сильнейших потрясений в жизни Рахманинова, нанесшее ему глубокую душевную рану, — сокрушительный провал в Петербурге 15 марта 1897 года премьеры Первой симфонии. Отрицательные отзывы критики, слушателей, коллег-профессионалов, в том числе и Римского-Корсакова, вызвали тяжелый физический и творческий кризис — композитор уничтожил партитуру и в течение трех лет не написал ни одного произведения.

Возможно, именно неуспех Первой симфонии побудил Рахманинова организовать в Петербурге премьеру своей Второй симфонии (1908). К тому времени он был широко известен как пианист, композитор и дирижер, залы Дворянского собрания (Большой зал филармонии), Мариинского и Михайловского театров во время его выступлений всегда были переполнены. Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова и кантата «Весна» получили высокую оценку Римского-Корсакова и были отмечены Премиями имени М.И. Глинки. Блестящая премьера Второй симфонии стала своеобразным петербургским «реваншем» за прежнюю неудачу.

Через несколько дней в Малом зале консерватории (Малый зал имени А. К. Глазунова) состоялся еще один «реванш» — оглушительными овациями было встречено также ранее неоцененное и весьма холодно принятое петербургской публикой Элегическое трио «Памяти великого художника». Сцена консерваторского зала и в дальнейшем оказалась «тотально счастливой» для композитора: успех сопутствовал премьерам романсов op. 38, Этюдов-картин op. 39, исполнению «Колоколов» и других сочинений.

События 1917 года, эпицентр которых находился в Петербурге и реликтовые волны которых Рахманинов наблюдал в Москве и у себя в Ивановке, несли явную угрозу всему, что было дорого композитору. Именно городу на Неве судьба уготовила стать свидетелем прощания Рахманинова с Россией: здесь он получил разрешение на выезд с семьей, и Финляндский вокзал остался в памяти композитора последней картиной, которую он увозил с собой на вечную разлуку с родиной.

Тоска, мысли о России, ее судьбе, осознание невозможности возвращения — спутники всех последующих лет жизни Рахманинова. Последняя воля композитора — быть похороненным на родине — так и осталась невыполненной.

Сегодня Рахманинов возвращается в Россию, в Петербург, в Санкт-Петербургскую консерваторию своей музыкой. Вновь и вновь память о великом русском композиторе звучит колоколами в сердцах всех, кому дорого его бессмертное имя.